Монастыри взгляд изнутри

PDF версия

Журнал Казаки №5 за 2014 год

HTML версия

Монастыри

Взгляд изнутри

Андрей Кашкаров,
подъесаул,

хутор Преображенский

Позднюю весну 2014 года решил посвятить поездкам по монастырям, благо их на Северо-Западе несколько, а мой выбор пал на Коневский, Свято-Преображенский Валаамский и Антониево-Дымский Свято-Троицкий мужские монастыри. Специально не буду касаться вопросов и ответов на них, кои можно найти в открытом доступе, к примеру, как добраться или что посмотреть. Пафос моей статьи состоит в вопросах, более скрытых за общим вниманием, то есть
в таких избранных вопросах, к коим казаки могут иметь интерес.

А казакам могут быть интересны сведения о том, что сегодня происходит в монастырских обителях, какова жизнь монахов и паломников (не всякого туриста можно именовать паломником) и в особенности как направить для службы вблизи обители в Вооруженные силы своих детей. Разумеется, воинские части рядом с действующими монастырями – редкость, и такие примеры уместны, если говорить об относительно больших мужских монастырях. К примеру, о Свято-Преображенском Валаамском. И тем не менее, такая возможность имеется для подготовленных к службе и воспитанных в казачьем духе православных защитников Отечества.

Благочинные Валаамской обители, раскинувшейся со всеми отдаленными скитами на Валаамском архипелаге, могут способствовать несению воинской службы на островах, поскольку здесь расположена действующая часть ПВО и имеется соглашение между Московским патриархатом и Министерством обороны России о наборе на службу достойных юношей православного вероисповедания, прошедших предварительные дополнительные испытания трудниками. Этими вопросами комплектования со стороны РПЦ занимается офис гостиничной службы обители.

На практике это происходит так. За полгода до ожидаемого призыва (это можно легко уточнить в военкомате по месту основной регистрации), не снимаясь с призывного учета, кандидат на службу лично приезжает в монастырь с комплектом документов. Сюда входит тот же набор, что и для предоставления комиссии военкомата. Далее по прибытии несет послушание в монастыре в качестве трудника в течение 6 месяцев.

При положительном решении, принятом по результатам испытательного срока, трудник – кандидат на службу получает через гостиничную службу обители временную регистрацию на о. Валаам, встает на учет в Сортавальском военкомате (снимаясь с учета по месту прошлой регистрации). Все это время до официального призыва юноши живут в обители по монастырскому уставу. В случаях грубых нарушений устава монастырь может отказать призывнику и отчислить его из монастыря. В таком случае путь бывшего трудника к воинской службе далее ничем не отличается от «классического» призыва в Вооруженные силы России.

Казакам, радеющим за судьбу своего потомка, познавательно и важно, что в период проживания в монастыре с призывниками проводятся спортивно-патриотические занятия. Основными задачами в этой части являются поддержка, развитие и воспитание призывников в православной вере, воспитание волевых качеств и окончательная подготовка к службе в рядах Вооруженных сил. Занятия проводятся по ОФП (общая физическая подготовка), спортивному воспитанию (нужно иметь спортивную форму, соответствующую сезону), строевой подготовке, основам самообороны. Дополнительная подготовка включает в себя историко-патриотические занятия и катехизацию, а также регулярные беседы со священником.

На мой взгляд, человека и гражданина, прошедшего воинскую службу вдали от монастыря, но получившего боевой опыт в Чечне, такая «усиленная» в части православной веры подготовка помогает лучше обычной подготовиться духовно и окрепнуть. Другое дело, количество желающих нести дополнительное бремя нагрузки не так уж и велико, да и вакантных мест в воинской части, освобождаемых по очередной демобилизации, немного. Тем не менее, «ищущий да обрящет». Главное, что возможность укрепить и дух, и тело в монашествующей обители имеется. И это очень хорошо.

Конечно же, в малых монастырях, к примеру, на о. Коневец, такой возможности по понятным причинам нет. Когда военные в 1991 были выведены с Коневца, сюда пришли монахи числом малым и обнаружили картину полного запустения.

В 1939 году, когда отсюда был выбит финский гарнизон, ушли и монахи, образовав в Финляндии Ново-Коневский монастырь (ныне не существующий, а объединившейся с Ново-Валаамским), на острове ненадолго поселились советские военные. Затем с началом ВОВ ушли и они, вернувшись в 1944 году и сделавших из главного храма обители склад для торпед. Под пол в храме, где под тяжелым камнем (под спудом) уходящими монахами были упрятаны мощи основателя монастыря, военные складывали мусор. Интересная особенность скажет сама за себя: во время нахождения на острове немногочисленного финского гарнизона и двух десятков монашествующих русских отношения между ними складывались хорошо, они не мешали друг другу; финны семьями поселились в «большой гостинице для паломников», создали свою образовательную школу, платили за аренду всех помещений, а монахи жили своими уставом. Русские, придя на остров, посчитали все своим, национализированным, и не платили монахам никогда и ничего. После ухода в 1991 году с острова морской воинской части было выведено из строя все полезное оборудование, в том числе электрогенераторы. Сегодня на острове, где численность братии достигла 22 человек, электричество работает 2 часа в день, и лишь в скиту, в глубине острова, где несут послушание еще 2 монаха, имеется небольшой ветрогенератор.

Однако вернемся к допризывникам-трудникам. Уместно добавить, что на Валааме их кормят три раза в день в трапезной братии.

Вообще же к трудникам (не только допризывного, но и всех иных возрастов) применяется особый устав. Несмотря на то что во все времена братия не отказывалась от услуг трудников, которых считали помощниками в разных сферах хозяйства, а те в свою очередь весьма дорожили доверием и стремились его оправдать, ибо прибывали в обители по желанию благому и непринужденному, к добровольным помощникам предъявлялись некоторые требования к послушанию. Трудником сегодня может стать практически любой человек, и в этом – в работе на благо монастыря – вам не откажут, обеспечив едой, имеющимся инструментом и в некоторых случаях одеждой, но если вы провинитесь, то неотвратимо последует наказание. Трудника (тех, кто не впервые) могут принять в обитель по рекомендации настоятеля другой обители, и ежели отношения с трудником были нарушены по его вине, то требуются большие усилия, чтобы восстановить добрую репутацию, то есть новый испытательный срок. Поскольку условия размещения трудников (на примере Валаамского и Коневского мужских монастырей) различаются даже внутри одной обители, наиболее «удобные» места для проживания предоставляются трудникам с подтвержденной хорошей репутацией и тем, кто добровольно прибывает помогать на срок более двух недель. Трудник, лишившийся по каким-либо причинам доверия игумена, исключается из обители. Я встречал здесь трудников самых разных возрастов и разной внешности. Приезд трудника нужно согласовать с благочинными. Реалии времени таковы, что и не снились трудникам прошлого века: по приезду требуется предоставить медицинские справки по флюорографии, действующие в течение года, и отсутствии основных заболеваний, в том числе ВИЧ-инфекции, иметь деньги на дорогу в оба конца, а также рабочую одежду. Быть готовым к беседе сначала в офисе гостиничной службы, а затем с игуменом (настоятелем монастыря) и, конечно же, готовым добровольно понести некоторые тяготы и лишения, связанные с бытовыми условиями. Быть готовым к смирению, соблюдать устав. В принципе это все, что здесь нужно для справления послушания. Да, самое главное: к трудникам-казакам здесь относятся по-особому, хорошо, как к носителям и популяризаторам православия, обладателям внимательного к деталям взгляда и педантичного ума с большим даром сообразительности. Во всяком случае возможности для самопознания и уединения от мирской суеты, той, что поражает уже все сферы жизни в больших городах, предоставлены в обилии.

Паломники (посетители) читают молитвы в монастырях не только во время служб, но и во всех приличествующих случаях в соответствии с канонами Русской православной церкви. Одной из таких традиций стал я свидетелем во время экскурсии в трапезную монастыря.

Здесь, в просторном помещении с невысокими сводами, расположено окно выдачи пищи и установлены три длинных стола-лавки – каждый по 60 человек. По моим скромным подсчетам, в день здесь обедают несколько десятков групп, сменяя друг друга; из этого эмпирического наблюдения уместно судить и о примерном количестве паломников.

Ежели вы не паломник и прибыли в монастырь как турист, в том числе и без экскурсии, то вас тоже не оставят. Только следует проявить инициативу: зайти в офис гостевой службы и объявить причину своего визита. За плату (здесь ее называют пожертвованием) в 350 рублей с выпиской акта-квитанции вас накормят в трапезной. Мне особо запомнился особый, неповторимый вкус монастырского хлеба. Его пекут и даже выдают желающим в строго определенные часы.

Уместно заметить описание монастырской трапезы в сезон сенокоса, представленное В. И. Немировичем-Данченко (В. И. Немирович-Данченко, СПб, 1882 г.): «Трапезы здесь иногда оканчиваются совершенно неожиданно. Пообедав, настоятель встает и приглашает всю братию идти работать на огороды. От этого не имеют права отказываться и присутствующие на трапезе богомольцы. С настоятелем во главе отправляются в низины, где преимущественно разводится всякая овощ. Копают гряды или собирают картофель, смотря по времени года. Работа продолжается до ужина. То же самое с сенокосом. По приглашению к трапезе вся братия берет косы и грабли. Работники косят, а братия убирает, сушит и в зарод кладет. Есть из братии старцы, которые «по смирению своему» тоже за косы берутся, и соединяются с рабочими.

Покосы продолжаются две недели, от Петрова дня до 7 июля, а иногда и до 20. В это время к 12 часам стараются покончить трапезу, и с полудня до 9 или 10 братия работает «неустанно».

Распорядок дня монашествущей братии начинается в 5 утра Полунощницей и заканчивается в 18 часов Малым повечерием, где читают три канона с Акафистом (совершают таинства исповеди). На кафизмах и после окончания богослужения братия и паломники имеют возможность приложиться к святым мощам».

Далее расскажу о поразившем меня каждении «монашенок» – новой хорошо забытой традиции – и ее возможном практическом применении в быту.

Интересной может показаться традиция жжения специальных кадильных свечей – «монашенок», массово восстановленная в современной России примерно в 2007 году. Традиция каждения «монашенками» имеет начало с давних времен. Об этом свидетельствуют различные литературно-документальные источники.

Словарь церковно-славянского и русского языка, составленный и опубликованный вторым отделением Императорской академии наук в Санкт-Петербурге в 1847 г. гласит, что: «монашенка – курительная свечка, приготовленная из уголного порошка со стираксом» (орфография источника сохранена). Ему вторят и другие словари. То есть как раньше, так и сейчас это суть курительная свечка из угольного порошка с душистыми смолами. В доме «курили «монашками», для духа: бывало сочельник, а все поросенком пахнет.

В Европе лучшим для воскурения считался липовый уголь. На его основе с добавлением ладана и других ароматических смол делались курительные свечки, позже известные в России под именем «монашенок».

Как альтернативный открытому огню (начального этапа поджигания курительной свечки) вариант для воскурения ладана используют электрическую лампу накаливания. А именно: на ее стеклянную колбу кладут колечко и в него уже помещают кусочек ладана, это делается, для того чтобы растопленная смола не попала в патрон. Для этих целей на практике требуется лампа мощностью именно 60 Ватт. Если меньше, то тепла недостаточно; если больше, то ладан начинает давать горьковатый дым.

«Курительные монашки, пахнущие ладаном, лавандовая французская вода, восточная амбра – все это, любимое Императрицей Елизаветой Петровной, придававшее ее великолепному и величественному образу восточный аромат арабских сказок…» (Петр Николаевич Краснов, «Екатерина Великая»).

И вот еще… «Губернатор облегченно, всей грудью, сделал «уф-фу-фу» и для очистки воздуха приказал зажечь в комнате ароматные курительные «монашки». – Ну-с, господа! – важно отставив ногу, затянутую в белый нитяный чулок, и выпятив брюшко, губернатор пытался придать своей особе осанку испытанного хитрейшего вельможи. – Убедились ли ви, что я кой-который панимаю обращеньи простой народ? «Да, да, – волнуясь, думал дедушка ночью, скинув казакин и стоя в своей спальне перед аналоем, перед зажженными на нем восковыми свечечками, глядя на черный образ Меркурия. – Да, да, смерть грешнику люта… Да не зайдет солнце в гневе нашем!» – так пишет во второй части книги «Емельян Пугачев» писатель В. Я. Шишков.

Сегодня курительные «ладанные» свечи можно приобрести в свободном доступе (не только в монастырях), я же применяю их с охотою в быту своей семьи и рекомендую казакам.

Практика применения «монашенок» в моем доме в течение нескольких месяцев говорит о том, что подобная «терапия» успокаивает нервы и создает благостное впечатление без применения таблеток и прочей химии. Разумеется, молитва в этом случае никогда не будет лишней.

В целом же на Валаамском архипелаге вокруг монастыря и расположенных в отдалении друг от друга его скитов ведется жизнь граждан вполне бытовая, то бишь прозаическая. Кроме воскресенья и понедельника, работают почтовое отделение связи, опорный пункт полиции, амбулатория Сортавальской областной больницы и другие учреждения, есть своя служба такси, возделываются огороды, в незначительном количестве имеются дачные постройки и вокруг них – красивейшие сады. То есть в отличие от о. Коневец здесь «не одним монастырем живы».

Монастырю принадлежит парк автомобильной (в том числе сельскохозяйственной техники, и автобусы), грузовой теплоход «Святитель Николай» и несколько джипов, на одном из которых красуется надпись: «Валаамской ферме от друзей». В летний период передвигаются по архипелагу на велосипедах. Зимой, когда Ладога скована льдом и острова архипелага отрезаны от материковой части, для сообщения с Большой землей применяются суда на воздушной подушке.

Монастырская ферма находится к западу от монастыря на расстоянии сухим путем в шести верстах, а водным – в двух верстах. Выстроена она игуменом Ионафаном с братией в 1881 году, таковы строки из «Описания Валаамского монастыря и скитов его», СПб, 1903). Тогда ферма сполна обеспечивала братию молоком, творогом и сметаной, а монастырское стадо достигало 70 коров.

Агрономская служба монастыря знаменита далеко за пределами обители благодаря необыкновенным яблоневым садам, выросшим на изначально совершенно неприспособленной почве. Благодаря трудам братии эти сады и сейчас радуют глаз, а монастырь не испытывает недостатка в яблоках.

Жизнь в Коневском и Валаамском монастырях для опытного глаза разнится. По многим основаниям видно, что в относительно большой обители, такой как на архипелаге Валаам, где монастырь хоть и главенствует, но соседствует с учреждениями и жизнью вполне мирской, из нее же и привносится некий коммерческий оттенок. Здесь многое направлено на добывание средств к существованию – за счет паломников и туристов. Наверное, в наше время потребительской идеологии это и оправданно, ведь должна же братия на что-то жить, хоть и запросы ее невелики, но все же их не отменить совсем. И даже продукты никто не доставляет на острова бесплатно. С другой стороны, отправляясь в обители, я ожидал увидеть в них что-то более аскетическое, отстраненное от мирских забот. И лишь в Коневском мужском монастыре с относительно малой братией я получил подобие ожидаемого впечатления. Несмотря на то, что видел монаха, разъезжающего по острову на новом джипе без номеров, впечатление не испортилось.

Помощь и пожертвования братии могут принимать любой вид, и такая традиция складывалась годами. Бывало (как на Коневце), что меценатов даже хоронили на специальном кладбище (не монашеском) сегодня здесь десяток таких могил. На Валааме почти все увиденное напомнило мне «коммерческий проект» – от цен в церковной лавке до отношений к людям. Видимо, большое количество паломников (начался сезон, и они кроме трудников едут сюда буквально сотнями, остаются на несколько дней) прямо зависит от желания и возможности использовать ситуацию на благо обители. Кто будет разбирать или разбираться, а тем более судить?

На кладбище монашествующих на Валааме я увидел могилы схимонахов с красноречивыми надписями: «во славу Христу отказался от врачевания» или «предсказал свою кончину за год, кой провел в посте». Таким образом, бытие схимников и ранее и сейчас по большей мере, наверное, безупречно (не мне судить), но сопутствующим «службам быта и обеспечения» не просто отказаться от предоставляющейся возможности, а может быть, все гораздо проще – в этом и состоит их профессиональная задача по обеспечению обители (вне сезона притока туристов почти нет). В конце концов при посещении монастырей никто ничего специально у вас не просит, а значит, жертвовать или нет – остается добровольным выбором гостя.

В любом случае казаку, считаю, важно и нужно отправляться время от времени в такие поездки. Набраться благости и попросить у Бога смирения, а то и снисхождения. Сегодня это очень актуально для многих.